Публицистика

Перечитывая Оруэлла

К шестидесятилетию романа

Ужас будущего тоталитарного мира описан у него так предметно, что становится страшно по-настоящему. Это - предметность вещего сна, который узнаешь потом въяве по мурашкам на загривке.

Побочный эффект гениальности - современники обходили стороной Данте: молва утверждала, что он побывал в аду… Наступление и относительно благополучное минование 1984 года мир встретил вздохом облегчения - такова была сила оруэлловского романа.

Смешно: он писал главный антикоммунистический текст столетия, а за ним следили английские спецслужбы, считая тайным адептом коммунизма! По старой памяти - имели основания, но эту школу, с начальных классов "испанского" романтизма и до последнего звонка послевоенной сталинщины, Оруэлл к тому времени - закончил. И в поколении, ослепленном левой идеей, аттестат интеллектуальной зрелости заслужил одним из первых.

Впрочем, коммунизм, конечно, только частный случай Старшего Брата; речь в романе не о левых и не о правых - речь о человеке и его свободе. Все остальное - подробности.

Открыв сегодня текст, впервые прочитанный в середине восьмидесятых, я взялся было за ехидное выковыривание злободневных деталей, но бросил пустое занятие: подчеркивать пришлось бы все подряд.

Репертуар тоталитаризма (и авторитаризма как его застенчивой разновидности) слишком убог, чтобы что-то могло не повториться.

Двухминутки ненависти, опора на быдло и низкие инстинкты быдла, распухшие и обнаглевшие органы безопасности, двоемыслие интеллектуалов, "пролы" в вечном "припадке патриотизма", смрад нищеты и звон пропагандистских бирюлек, бежавший от правосудия враг народа Эммануил (Абрамович, надо полагать) Голдстейн, страна в кольце врагов…

Все похоже, потому что не может быть непохоже.

Герой романа, Уинстон Смит, работал, в сущности, в отделе борьбы с фальсификацией истории в ущерб интересам Океании… Г-н Медведев, вам привет от г-на Оруэлла!

Привет - Уго Чавесу, Ким Чен Иру, Махмуду Ахмадинежаду, братьям Кастро, братской Джамахирии, Мьянме, мать ее… Всем по периметру.

И какой мелочью, на фоне общего инструментария, смотрится идеология! Казалось бы, где Магомед, где Боливар? Что общего у нашего опившегося нефтью медведя с крылатым конем чучхе?

Презрение к человеку - вот что общее.

К Уинстону Смиту, Киму-Цою, Иванову-Петрову… Презрение - и ежеминутная готовность раздавить любого, кто обнаружит свое человеческое достоинство.

Интеллектуал под прессом власти - главный предмет оруэлловского исследования. Про массы - вскользь… Они не возбудятся всерьез ни из-за чего, кроме описанной у Оруэлла лотереи (или "МММ", добавим мы, живущие в русской разновидности Океании). "Пролы" - надежная опора любого режима! "Не было на свете такой ахинеи, которой бы они не склевали с руки у партии".

Теми же, кто не согласен склевывать ахинею с руки у партии, партия начинает заниматься персонально…

Их безумие - в виде любви к Старшему Брату - приходило после пыток, как у Уинстона Смита в оруэлловском романе и сотен тысяч реальных жертв сталинщины, клявшихся в верности палачу уже на плахе.

В мягком виде (научно называемом "преодоление когнитивного диссонанса") мы только что наблюдали этот психоз радости у тех, кого поставил раком г-н Путин.

Оруэлл описал "стокгольмский синдром" за четверть века до того, как появился этот термин. Описал окончательное - нравственное, что еще страшнее - поражение человека в битве с государственной машиной. Черно и беспросветно в романе. Ни шанса, ни лучика надежды.

Единственный источник света - он сам, Эрик Артур Блэйр, Джордж Оруэлл, человек, сумевший предупредить мир о беде.